Бывает ли гуманитарная наука качественной и могут ли оценить это качество те, кто ее кормит?
Филип Джеранс, философ из университета Аделаиды, опубликовал в Times Higher Education очень интересную статью о нынешнем состоянии гуманитарных наук.
Основные идеи этой статьи заключаются в следующем:
Наука по сути является рынком, и довольно большим. В ней стоимость каждого исследования должна быть обеспечена его соответствиеми реальности. Если мир не таков, как описан или предсказан в статье или книге, исследование не стоит ничего.
Академический рынок похож на финансовый еще и тем, что на нем бумаги торгуются выше своей стоимости. Это приводит к образованию пузырей и обвалам.
На академическом рынке есть и игроки, старающиеся заработать побыстрее: те, кто готов ставить на сомнительные научные теории, снижая их стоимость. Это ученые, придерживающиеся альтернативных объяснений. Австралийские исследователи, защищавшие неортодоксальную идею о бактериях как причине язвы, были в итоге реабилитированы точно так же, как и те, кто критиковал стратегию Lehman Brothers – их правоту доказали на практике. Поэтому умные руководители НИИ и государственных научных фондов хеджируют риски, поддерживая альтернативные текущим трендам, но внушающие доверие исследования.
В гуманитарных науках таких механизмов коррекции нет, но не потому, что гуманитарные активы вообще ничего не стоят. Историки, антропологи, лингвисты и даже философы (если им повезет) способны делать открытия и объяснять. Но огромная часть гуманитарного рынка необеспеченна и сильно перекредитована. Проблема в том, что гуманитарии редко пишут о мире и населяющих его людях. Скорее, они пишут про то, что кто-то написал про то, что написал еще кто-то. Это называется «эрудиция», и ученые продают ее своей аудитории как взгляд на природу терроризма, глобализации или влияния интернета, (а лучше всех трех сразу). Главный механизм коррекции гуманитарного рынка строится на репутации, основанной на публикациях. В такой ситуации опасность образования пузыря огромна.
Некая проблема описывается неким авторитетным ученым. Например, терроризм, неверно описывается, скажем, как выражение обратно-подчиненной реакции на модерн. Привлекается спасательный круг псевдо-объяснений, и в итоге все так ничего и не понимают. Люди слишком вежливы, слишком сбиты с толку или просто не дотошны, чтобы разбираться. Недобросовестные исследователи успеют получить профессуру до того, как схлынет очередная волна академической моды.
В то же время со стороны общественности и государственных структур растет понимание того, что их инвестиции в гуманитарные науки загрязнены токсичными активами.
Избавиться от недобросовестности со стороны ученых на практике не представляется возможным. Более того, сложно бывает отличить кто есть кто.
Автор с изрядной долей юмора предлагает создать отделение ничего не стоящих исследований и локализация их в карантинах – факультетах и отделах, укомплектованных бывшими хозяевами вселенной и их приспешниками. Там они будут бесконечно давать друг другу семинары, пока, наконец, не отправятся на пенсию. Хуже всего будет предательское поведение правительств и университетов, пытающихся убедить студентов все-таки инвестировать в эти отстойники. На деле абитуриентов будут заставлять поступать туда, делая высшее образование фактически обязательным, но при этом лишая студентов возможности сделать что-то оригинальное из-за распыления государственных ресурсов.
В мире науки есть версия поговорки финансистов о fool in the market: в каждом университете есть хотя бы один факультет – всеобщее посмешище, и если вы не знаете, что это за факультет, вы, возможно, на нем и работаете.
Образ Мастера-Надувателя выглядит следующим образом: «претенциозный», «обскурантистский», «лишенный чувства юмора», «идеолог». Добавьте к этому полную неспособность высказывать и защищать нетривиальные, основанные на фактах тезисы и сверхпопулярность среди создателей прошлых пузырей.
По материалам сайта Opec.ru